До "залов древнерусского искусства", сиесть иконописи, добрались уже ближе к закрытию галереи. Разбрелись по разным залам, в рублёвском я оказался один. Созерцательная тишина. Вскоре в зале появился ещё один посетитель (вернее, посетительница) - особа лет 25-35 (я в их возрастах не разбираюсь). Она неспешно переходила от иконы к иконе, и когда у неё зазвонил мобильник, она оказалась за несколько икон до Троицы.
Можно себе представить, какая аккустика в пустом выставочном зале. Мне казалось, что нормальная реакция в таком случае - как можно быстрее любым способом заставить телефон замолчать. Но любительница древнерусского искусства не спеша доставала его из сумочки, до-олго вглядывалась в дисплей, пытаясь определить, ктой-то там ей названивает, потом наконец ответила. Через пару-тройку предложений перешла на ридну мову. Говорила вяло, растягивая слова. Разговор получался достаточно скучный и, кажется, ни о чём, я помню только фразу о погоде - "сни-иг пишо-ов". А я был вынужден всё это слушать, поскольку уходить от Рублёва ещё не собирался.
В процессе этого насыщенного диалога она переходит от иконы к иконе, её глаза задерживаются на них столько же, сколько на стенах или на полу, вот она приближается к Троице, поворачивается к ней и, скользнув по ней взглядом, тем же бесцветным голосом сообщает своему собеседнику: "та тут Тро-ойца Рубльо-ова", переводит глаза в пол и, так же мерно ступая и разговаривая, идёт в другой зал.
Я, кажется, так и остался стоять с открытым ртом...
