В своей жизни мы беспрестанно спотыкаемся, падаем, бредем дальше, иногда ползком, иногда удается бодро прошагать шага полтора (а по большей части просто лежим, создавая видимость движения), но какая-то борьба присутствует постоянно: всё время приходится раскаиваться в чем-то, как-то исправлять и заглаживать свои промахи, избегать их повторения, ведь иначе не подняться и не двинуться дальше, и эти малые покаяния (их тем больше, чем внимательнее человек за собою следит) сопровождают нас постоянно, помимо исповедей. А исповедь, это когда ты уже чувствуешь, что всё - своих сил уже нет никаких, и пока такого ощущения нет, то исповедь становится рутинным "отчётом о проделанной работе", "пропуском к причастию". Такая рутинная исповедь переживается мною, как непонимание или даже поругание таинства. Но когда оно придёт, это острое ощущение "я устал от себя самого, дай мне возможность быть другим"? Годы пройдут, без сомнения.
Кое-что об исповеди
В своей жизни мы беспрестанно спотыкаемся, падаем, бредем дальше, иногда ползком, иногда удается бодро прошагать шага полтора (а по большей части просто лежим, создавая видимость движения), но какая-то борьба присутствует постоянно: всё время приходится раскаиваться в чем-то, как-то исправлять и заглаживать свои промахи, избегать их повторения, ведь иначе не подняться и не двинуться дальше, и эти малые покаяния (их тем больше, чем внимательнее человек за собою следит) сопровождают нас постоянно, помимо исповедей. А исповедь, это когда ты уже чувствуешь, что всё - своих сил уже нет никаких, и пока такого ощущения нет, то исповедь становится рутинным "отчётом о проделанной работе", "пропуском к причастию". Такая рутинная исповедь переживается мною, как непонимание или даже поругание таинства. Но когда оно придёт, это острое ощущение "я устал от себя самого, дай мне возможность быть другим"? Годы пройдут, без сомнения.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →